Киев, его святыни и достопримечательности

Исторический очерк из книги Жизнеописание России том 5. МАЛОРОСИЯ, ПОДОЛИЯ И ВОЛЫНЬ

(издание приблизительно 1900 года).

В былое время, когда путешественнику случалось подъезжать к Киеву с севера, по белорусскому тракту, то Киев был уже виден вёрст за 20, от самой станции Бровары. Великолепный вид города, раскинувшегося на высоких приднепровских холмах, манил издали множеством величавых храмов с золотыми куполами и крестами, массою белых больших зданий, тонувших в зелени садов и отражаемых широкою поверхностью Днепра. Вид Киева с этой стороны по истине удивительный, единственный в своём роде, способный поразить каждого, даже и много видавшего, знакомого со всеми красотами западной Европы.

Нынешний Киев занимает один из трёх прибрежных пунктов, где возвышенности правого берега подходят к самой реке, достигают наибольшей своей высоты (43 сажени) и, почти не понижаясь и не отступая от берега, тянутся вдоль него, вниз по реке, вёрст на двенадцать, до самой Китаевской пустыни. И только за этою пустенью холмы снова начинают отступать от берега и удаляться в глубь страны. Нельзя не обратить внимания на то, что эта гряда холмов ( на возвышеннейшей точке которых стоял Киев) представляет такое разнообразие видов, такой нескончаемый ряд уступов, изрезанных извилистыми оврагами, причудливыми рытвинами и зеленеющими ложбинами, что самый Киев и ближйшие его окрестности на правом берегу Днепра должны быть отнесены к числу живописнейших местностей России.

Чрезвычайно красив правый берег Днепра, если смотреть на него с противоположной стороны реки. Но и с высот правого берега перед зрителем открывается прекрасный вид во все стороны, на очень далёкое пространство. Равнина, захватывающая весь левый берег, поражает своим необычным простором и своеобразною прелестью пейзажа. По этой равнине, около самого Днепра, широкою трёхвёрстною лентою тянутся богатейшие поемные луга, а за ними белеют селения, с нескончаемыми полями, и синеющая даль сливается с горизонтом, на котором тёмными пятнами выступают уцелевшие ещё леса. За приднепровскими лугами, между слободами Никольскою и Воскресенскою, одиноко возвышается среди равнины прославленная в южно – русских преданиях Лысая гора.

Величав под Киевом и сам Днепр, к которому прилегают и возвышения, и низменные части нынешнего города. Днепр под Киевом не глубок; в обыкновенное время, средним числом, глубина фарватера его не превышает 5-9 саженей. Но ширина реки довольно значительна от 170 до 280 саженей. Во время же весеннего половодья Днепр нередко затопляет не только весь левый берег, но и все низменные части правого берега (плоский Подол и подгородные слободы), причём подымает на 6, 9, и даже 11 аршин выше своего постоянного уровня. Вот почему и большая часть домов, разбросанным по прибрежным низменностям прилегающим к городу, строится на высоких сваях.

Разлив Днепра начинается в марте и продолжается до конца апреля; окончательно же река входит в свои берега не ранее июня. Острова и низменные прибрежья Днепра и до сих пор ещё изобилуют болотною дичью всех сортов, а в лесах около Киева и теперь водятся зайцы, волки, лисицы, дикие козы и даже вепри. Рыбою под Киевом Днепр не богат, и её почти всегда не хватает даже на местное потребление.

Плодоносная почва окрестностей Киева, обильно орошаемая влагой и согреваемая лучами южного благодатного солнца, производит весьма богатую и разнообразную растительность. Ягоды и фрукты водятся здесь превосходно; нежные плоды – абрикосы и персики – созревают на открытом воздухе и даже виноград разводится довольно успешно. Грецкий орех, ай-лант, пирамидальный тополь, белая акация и другие южные деревья достигают здесь значительного роста, силы и красоты.

Нынешний Киев, губернский город с населением более 150 000 человек, прекрасно обстроенный, живописный, обширный и красивый, представляет собой важнейший центр промышленности юго-западного края, узел железных дорог, одинаково важный и в административном, и в стратегическом отношениях. Мало того, значение Киева и теперь продолжает год от года возрастать, население его увеличивается и самый город не перестаёт украшаться и перестраиваться на европейский лад… Особенно много было сделано для украшения и оздоровления города в последние пятьдесят лет; срыты целые горы, снесены громадные части берега, в оврагах устроены плотины, на откосах берега возведены громадные каменные устои, везде прорыты глубокие и широкие водостоки, руслу Днепра по возможности, придано такое направление, при котором он может менее размывать прибрежные холмы правого берега. Вообще говоря, начиная с воцарения императрицы Екатерины и до настоящего времени под Киевом производилась и производится постоянная неутомимая работа, благодаря которой город совершенно изменяет свою физиономию. Эта работа, в царствование императоров Николая Первого и Александра Второго, способствовала изменению нынешнего города в такой степени, что старожилы киевские с большим трудом могут узнать Киев двадцатых или даже тридцатых годов нынешнего столетия.

Киев вполне обязан как своим нынешним значением, так и своим материальным возрастанием исключительно последнему периоду своей истории. Киев, много раз выжигаемый и разоряемый, в 1320 году присоединённый к Литве и управляющийся литовскими воеводами до 1455 года, при польском владычестве представлял собой небольшой и грязный, тесно построенный провинциальный город. Таким оставался киев до половины семнадцатого века. Только с 1654 г., с того времени, когда Киев снова перешёл к России, он начинает просыпаться от векового сна и оправляться от страшных погромов. Но потребовалось однако же около полутора века для того, что бы население города возросло до 20 000 душ, а число домов в городе достигло 2000.

Важность стратегического значения Киева не ускользнула от орлиного взора Петра Великого, и он заложил в Киеве обширную крепость. Император Николай ещё более расширил эту крепость, усилил её укрепления и придал ей значение обширного склада, который всю южную армию снабжает оружием и военными снарядами. Именно в царствование Николая Первого и отличается период наибольшего и особенно быстрого возрастания киевского населения, не прекращающееся до сих пор и увеличившееся в последние 50 лет более, чем на 100 000 человек.

Киево-Печерская лавра, конец XIX века

Киево-Печерская лавра, начало XXІ века

По мере того, как возрастало значение Киева, увеличивалось его население, умножались его богатства, возникали из развалин его древние памятники – словом, возвращалось мало-по-малу Киеву его древняя слава и пролагались изо всех концов России давно забытые пути к его высокочтимым святыням. Обитель Печерская, строго говоря, и составляет главную святыню русскую, првлекающую ежегодно десятки тысяч богомольцев со всего юга России.

Самая обитель расположена на Печерской возвышенности и отчасти по всему её западному склону. Белые стены зданий Киево-Печерской лавры и золотистые купола её церквей величаво возносятся из-за высокой, зубчатой, каменной ограды, окружающей все те многочисленные здания,. Которые входят в состав лавры. Из этих зданий собственно Лавра или Новый монастырь лежит на самом взгорье; рядом с Лаврой, при входе в так называемые Святые ворота, лежит Больничный монастырь.

Все здания Лавры не древни, хотя многие из них возведены из древних оснований и стоят на месте зданий, воздвигнутых некогда благочестивым усердием первых князей киевских. Архитектура церквей и башен, форма крыш и куполов совершенно ясно указывают на конец семнадцатого столетия и преобладающее влияние немецко-польской архитектуры, господствовавшей на всём юго-западе в этот период. Очевидно, что важнейшая часть лаврских зданий подверглась коренным перестройкам и обновлениям именно в конце семнадцатого века. Дальнейшему видоизменению церквей и зданий, помещённых в ограду Лавры, способствовали опустошительные пожары, которым не раз подвергалась Лавра в прошлом и нынешнем столетии, в особенности же типография Лавры. Наиболее новым из лаврских зданий оказывается лаврская колокольня, построенная между 1731-1745 г.г. немцем, архитектором Шейденом, во вкусе итальянского «возрождения», а потому и резко отличающуюся от всех остальных зданий Лавры.

Все здания Лавры, все храмы её богато украшены иконами и переполнены массою драгоценностей, которые обильно стекают в эту богатейшую из русских обителей со всех концов России.

Соборная ризница переполнена драгоценностями. Там хранится десять запрестольных Евангелий в богатейших окладах. Некоторые из них стоят по 15-17000 рублей серебром. Рядом с Евангелиями, великое множество и другой драгоценной церковной утвари: напрестольные сосуды, кресты, дарохранительницы, паникадила, лампады из серебра и золота, украшенные драгоценными камнями. Здесь видим усердные приношения и богатейшие вклады всех царей русских от Алексея Михайловича, всех вельмож, всех именитых людей земли русской, посещающих Киев и его святыни.

Богомольцы, стекающиеся в Лавру, большей частью по окончании служения в соборном храме, отправляются посетить Ближние и Дальние пещеры. Когда соберётся довольно многочисленная группа богомольцев в одной из пещерных церквей, один из братии берёт в руки свечу, каждому из богомольцев тоже даёт по свече, и особым входом вводит их в обширные извилистые пещерные ходы, выкопанные в песчано-глинистом грунте Днепровского прибрежья. Эти пещеры несомненно уже подлежат весьма отдалённой, доисторической эпохе Киева. Неизвестно, как далеко тянуться они под землёю вдоль правого берега Днепра, но не подлежит никакому сомнению, что пещеры, подобные ближним и дальним лаврским, обнаруживаются не только во многих местах днепровского берега под Киевом, но и во многих местах в самом Киеве. Этими, уже готовыми подземными ходами, вероятно воспользовались отшельники первых времён христианства в России, и, поселяясь в них постоянно расширяли их, соединяли новыми поперечными ходами, устраивали в пещерах часовни и церкви, покрывали стены их благочестивыми изречениями и символами. Впечатление, производимое посещением Киевских пещер на человека, никогда ещё не бывавшего в них, очень сильно.

Всех мощей преподобных угодников, почивающих в ближних пещерах – 71, затворников 9 и 30 глав Мироточивых неизвестных святых. В дальних пещерах, которые ничем не отличаются устройством от ближних, покоится 55 угодников.

На воображение богомольцев особенно сильно должны действовать те многочисленные изображения Св. Писания и бытовые сцены, заимствованные из жизни и преданий церковных, которыми обильно расписаны снаружи и внутри стены лаврских зданий.

Сколько преданий, сколько поверий, сколько рассказов и легенд выносится отсюда этими простыми, наивными созерцателями мучений, ожидающих грешников в загробной жизни!

Но не все впечатления от Лавры могут назваться одинаково приятными, внушающими чувство глубокого уважения к порядкам и обычаям обители. Прежде всего странно-тяжёлое впечатление производят на каждого посетителя Лавры те калеки, которых он встречает у Святых ворот и около входа в собор. Страшные, опухлые лица, гнойные раны, изуродованные члены, безобразие органическое и безобразие нравственное, нагло выставляемое на вид с корыстной целью?.. Далее, за калеками, постоянная неутомимо преследующая посетителей, толпа нищих, никогда не убывающая и распевающая на все лады и тоны всё ту же неумолчную песню праздных попрошаек, твёрдо решившихся жить и устраивать свою жизнь на счёт щедрости ближнего.

Гробница великомученницы Варвары

Куда бы не повернулись богомольцы, куда бы не направили они свои стопы, можно быть уверенным, что их всюду и на каждом шагу ожидает необходимость распустить шнуры своей мошны и обязательно вынуть из неё свои кровные, глубоко сокрытые в ней гроши. Кроме таких обязательных поборов и выдач, богомольца-простеца ожидают ещё и соблазны другого рода. В обители ведётся обширный торг изделиями братии: образками, чётками, крестиками, иконами, картинами и книгами. Всё это продаётся по ценам весьма высоким.

Пребывание большого количества богомольцев, постоянно старающихся селиться ближе к Лавре, придаёт совершенно особый колорит Печерской части Киева, в которой кроме богомольцев, только и видите монахов и военных. Однако ж поселяясь преимущественно в Печерской части города, богомольцы посещают не одну только Лавру, а обходят и многие другие достопримечательности и святыни киевские. Первое место между ними занимает, конечно, Софийский собор и Михайловский монастырь, церковь Десятинная и церковь Андрея Первозванного.

В Софийском соборе богомольцев особенно привлекает икона Божией Матери, изображённая мозаикою на алтарной стене. Эта икона, уцелевшая от первых времён основания храма, перенёсшая все погромы и разорения, и сохранившаяся неприкосновенною и неповреждённою до последнего времени, известна под названием Божiей Матери нерушимой стены. Каждый богомолец, посещающий Киев, считает своим долгом посетить и Софийский собор, в котором интересуют его не фрески, не мозаика, а одна только икона Божiей Матери нерушимой стены, которая всеми чтится как великая святыня, почти со времени введения христианства в России.

Большим уважением пользуются так же и другие памятники киевские, относящиеся к периоду введения христианства и крещения Руси. После Лавры и Софийского собора, все посещающие Киев богомольцы непременно заходят в Десятинную церковь, воздвигнутую на основании древнего Десятинного храма.

Эта церковь принадлежит к числу древнейших киевских построек, воздвигнутых ещё усердием Владимира Равноапостольного. Гораздо важнее была в отношении украшения Киева храмами и другими зданиями эпоха Ярослава Мудрого.

Сооружения, воздвигнутые Ярославом, можно назвать почти величественными по тому времени, и даже трудно сказать, какому счастью обязаны мы тем, что большая часть их сохранилась до нашего времени, несмотря на пережитые века невзгод, разорений и небрежения. Ярослав, проникнувшись важным значением Киева, видимо задался известным планом при тех сооружениях, которыми он решился украсить расширенный им стольный город. В то время только старая часть Киева была заселена и на месте прежнего Софийского собора было «поле вни-грода» на котором в 1036 году и происходила даже отчаянная битва с печенегами. Но уже в 1037 году Ярослав обнёс всю старо-киевскую гору стеною или валом, в которой устроил на юго-западной стороне каменные ворота, получившие название Золотых. Затем Ярослав заложил «Св. Софию митрополию русскую», и два монастыря св. Георгия (в честь своего святого) и св. Ирины; позднее под Золотыми воротами, Ярослав соорудил церковь Благовещенья.

И Золотые ворота, и св. София сохранились до настоящего времени на столько, что можно без особого затруднения составить себе понятие о первоначальном их виде.

Золотые ворота в настоящем их виде, представляют два обломка стены, уцелевшие от прежнего здания. Верхняя часть свода ворот разломлена. Стены ворот снабжены пилястрами, на которых некогда были основаны арки, поддерживающие своды ворот. Толщина воротных стен около двух аршин, и при этом кладка кирпичей древняя, такая же, как и во всех уцелевших до нашего времени остатках древних киевских памятников. По обеим сторонам в стенах ворот видны большие впадины в которых помещались балки или перекладины. Нижние балки видны в стене от поверхности земли на пять аршин, другие – повыше первых аршина на два. Очевидно, что над этими балками, над проездом в ворота помещались когда то кладовые, находившиеся под полом церкви. В этих кладовых хранилась денежная великокняжеская казна, из которой при постройке церквей Св. Георгия, выдавалась плата рабочим. Название ворот Золотыми, как предполагают, произошло от того, что на церкви Благовещения был вызолоченный купол.

Прежний вид Золотых ворот	Золотые ворота в нынешнем их виде	Киевские Золотые ворота Фото ВлаДиМир на Яндекс.Фотках

Во время разорения Киева Батыем, в 1240 г., Золотые ворота пострадали вместе с другими киевскими памятниками древности и стали затем постепенно разрушаться; но, судя по необычной прочности всех древних киевских построек, воздвигнутых во время Ярослава, разрушение Золотых ворот, вероятно, происходило очень медленно.

Сохранению остатков древнего здания отчасти способствовало то, что, по весьма странному распоряжению сената, Золотые ворота, грозившие разрушением в 1750 году, были засыпаны высоким земляным валом, входившим в состав общей линии киевских укреплений. В царствование императора Николая Первого, известный исследователь киевских древностей, К. А. Лохвицкий, откопал из под земляной насыпи уцелевшие остатки Золотых ворот, которые, по приказанию государя, и были приведены в нынешний их вид, т.е. снабжены толстыми железными скрепами и ограждены решёткою.

Киево- Софийский собор в начале нынешнего (ХIX) века

Софийский собор в настоящее время и памятник Богдану Хмельницкому в Киеве

Фото vladimirkluev   на Яндекс.Фотках

Фото luchar на Яндекс.Фотках

Не далее как в 200 саженях, на северо-восток, от Золотых ворот, возвышается главная святыня киевская – Софийский собор. По преданию собор был освещён 4 ноября 1037 года. Затем судьба этого собора и находившегося при нём монастыря служила вернейшим отражением тревожной и бурной судьбы Киевского княжества. Нельзя не удивляться тому, что до нашего времени могли уцелеть стены св. Софии с драгоценными украшениями, мозаикою и фресками: современная нам архитектура не имеет такой несокрушимой практичности своих созданий!.. В период времени, между 1169 и 1204 годами; она была неоднократно разоряема и ограбляема то половцами, то русскими князьями, и сильно потерпела от пожара в 1180 году. НАКОНЕЦ, В 1240 ГОДУ, ПРИ ОБЩЕМ РАЗОРЕНИИ Киева Батыем, собор подвергся окончательному ограблению и страшному поруганию. Даже кости почивших великих князей были потревожены хищными грабителями, всюду искавшими сокровищ.

С половины тринадцатого до половины четырнадцатого века собор св. Софии подвергался величайшей опасности от того нерадения и небрежности, которые грозили храму полным разрушением. Такое небрежение происходило главным образом от того, что киевские митрополиты(начиная с Кирилла Третьего) в этот период уже не жили в Киеве, тяготились видом опустошения и развалин некогда славного стольного города. Тем не менее Кирилл Третий, скончавшийся в Суздали, завещал себя похоронить в Софийском Киевском соборе. Поэтому полагают, что, вероятно до 80-х годов четырнадцатого века, богослужение ещё совершалось в соборе, уже разорённым и клонившемся к упадку. Но, после Кирилла Третьего, в особенности, когда в 1230 г. Киев перешёл во власть Гедимина, митрополиты русские не заглядывали более в Киев…

К этому то времени, т.е. к половине четырнадцатого века, и следует отнести главные разрушения, испытанные древним киевским храмом. Кровля на нём обвалилась, и он был в полном смысле этого слова передан на волю всем стихиям. Неизвестно, при ком и когда эти важные разрушения были исправлены, и древняя святыня защищена от пагубного влияния стихий. Может быть исправления храма были произведены во времена митрополита Кирияна, несомненно однако же только то, что исправление и обновление храма последовало значительно ранее Петра Могилы, который отобрал храм от униатов опустошённым, ограбленным, но не в развалинах.

Судя по тому, что после всех невзгод, пережитых собором, от него всё же большая часть сохранилась неразрушенною и непоколебимо пережила века, мы имеем основание думать, что постройка его была произведена с величайшим тщанием, что на это дело употреблялся материал самой высокой доброты. Позднейшие подновления, приделки, надстройки и дополнения первоначального здания собора значительно изменили вид древнего Ярославова храма.

Нынешний фасад свой храм св. Софии получил во времена Петра Могилы и даже позже, и во внешности носит на себе (особенно в форме куполов) отпечаток немецко-польской архитектуры конца семнадцатого века. Но зато внутренность собора многими подробностями своих мозаических и живописных украшений переносят зрителя в древний православный храм 11-12 века, каким этот храм вышел из рук греческих строителей и художников, вызванных в киевскую Русь Владимиром и Ярославом. И действительно, не может подлежать никакому сомнению св. Софии представляет собой один из наиболее сохранившихся храмов древнейшего византийского типа.

Фигура плана собора св. Софии – четырёхсторонний прямоугольник с различными выступами, углублениями, отчасти древними, отчасти позднейшими. Внутри, храм св. Софии, в большей своей части, разделён хорами на два неравных этажа или яруса, из которых нижний гораздо ниже верхнего. Хоры эти примыкают к трём сторонам здания: западной, северной и южной; в середине, под главным куполом, всё здание совершенно открыто.

Всех куполов над св. Софиею пятнадцать; большая часть их относится к последним двум столетиям; но можно утвердительно сказать, что у древней Софии было не менее тринадцати глав. Некоторые из древних куполов в настоящее время скрыты под кровлею храма, которая, при позднейших перестройках, была значительно возвышена.

Божия Матерь на Нерушимой стене (мозаика Киево-Софиевского собора)

Общий вид  Нерушимой стены в Киево-Софиевском соборе

Внутренность храма св. Софии даёт лёгкое понятие об устройстве древних византийских храмов. Переступив порог этого собора, мы, без малейшего усилия, можем восстановить пред собою всё внутреннее благолепие древней святыни киевской в том самом виде, в каком она была создана византийскими строителями и художниками. Весь храм в важнейших его частях, на всех стенах и сводах был украшен богатейшею мозаикою, которая представляет собой памятник древнего мозаического искусства в Европе. Всё остальное пространство храма, неукрашенное мозаикою, покрыто было фресковою живописью (не исключая столбов, простенков, карнизов и лестниц).

Как много труда, издержек и времени было потрачено на подобное украшение св. Софии, можно судить уже по тому, что когда по желанию императора Николая Первого, было приступлено к возобновлению древней фресковой живописи в Софийском храме, то на полное обновление собора требовалось десять лет работы и 100 000 рублей затрат.

История открытия и возобновления Киево-Софийского собора настолько поучительна, что на ней нельзя не остановиться. До начала 40-х годов, древний Софийский собор славился только своими мозаиками, но о существовании в нём фресок не было и помину. Открытие их произошло следующим образом. В конце тридцатых годов, в нижней части храма, к югу от главного престола, в алтаре придела, посвящённого имени св. Антония и Феодосия печерских, обвалилась известковая побелка и из-за толстого её слоя показались написанные на стенах пять женских ликов. Эти изображения, однако, были издавна известны всем лицам, служившим в соборе, и протоирей (он же и ктитор) собора, о. Тимофей Сухобрухов, неоднократно уже обращал внимание посетителей собора на эти древние изображения, высказывая предположения, что стены собора, гладко и ровно выбеленные, первоначально были расписаны. Затем скоро побелка отстала и обвалилась на большом пространстве, под одним из полусферических сводов, поддерживающих южную половину церковных хор. На этом своде весьма отчётливо виднелось изображение звезды, составленной из крестов, поясные изображения ангелов, а в промежутках между ними – серафимы, херувимы, апокалептическия жывотныя. Некоторые изображения снабжены были древними греческими надписями. После этого отец Тимофей ещё более убедился в существовании древней иконописи на всех стенах собора и сообщил своё предположение академику Ф. Г. Солнцеву, случайно проезжавшему через Киев в 1842 году. Солнцев, осмотрев обнажившиеся фрески, совершенно согласился с мнением протоирея. Наконец, по благословению митрополита Филарета, приступили к открытию фресок в разных местах собора, просуществовавших уже восемь веков. Тогдашний генерал-губернатор киевский, Д. Г. Бибиков, довёл об открытиях Сухобрухова и Солнцева до сведения Государя Императора Николая Павловича. По высочайшему повелению св. синоду было указано изыскать средства для открытия и возобновления всех древних фресок в Киево-Софийском соборе. Вслед затем был составлен комитет которому и поручено возобновление древней святыни, вся же живописная часть, по Высочайшей воле, была поручена главному надзору академика Солнцева.

Очищение стен собора от извёстки, которою они были покрыты во время унии, производилось с 1843 почти до 1846 года. «Оказалось при этом, говорит г. Закревский в своём монументальном «Описании» Киева, - что, кроме тех мест, которые первоначально были украшены мозаикою, все прочие древние стены, подпоры и столбы, как в середине церкви, так и по всем хорам, и даже стены и своды лестниц, которые ведут на хоры – всё это было покрыто изображениями аль-фреско. Не найдено их только на тех стенах и сводах, которые, по разрушении прежних, возведены вновь в позднейшее время».

Собственно говоря, лишь очень незначительная часть древних фресок сохранилась в своём древнем благолепии и целостности; большинство было страшно искажено временем и невзгодами, пережитые собором в разные эпохи. Лучше всего сохранились фрески, находящиеся в алтаре придела Трёх Святителей (древнего Георгиеского). Император Николай Первый, со свойственным ему высоко художественным тактом, при посещении Софийского собора и обозрении открытых фресок, приказал оставить фрески этого придела без всякого подновления, в их первоначальном виде: «Потомки наши, - сказал Государь митрополиту Филарету при этом случае, - увидев фрески, поверят нам, что прочие мы подновили а не вновь написали».

Но главной художественною драгоценностью собора, при всём обилии и разнообразии его фресковой живописи, составляют всё же его грандиозные мозаические изображения. Из них, изображение Божией Матери (Нерушимая стена), почти на свод алтаря, поражает своим великолепным видом. По своему высокому положению, и его громадным размерам (высота иконы равна 7 аршин) это изображение Божией Матери господствует над всем храмом. Богоматерь изображена на иконе в молитвенном положении, с поднятыми вверх руками.

Ниже иконы Божией Матери «Нерушимой стены» помещается другая громадная мозаическая икона, изображающая Тайную Вечерю и очень важная по своим подробностям. Около Св. Троицы, покрытой бархатною материею с золотыми цветами, представлено с обеих сторон изображение Спасителя. К обоим изображениям, как с той, так и с другой стороны, подходят по шести апостолов, благовейно склонив головы и готовясь принять из рук Спасителя Св. Дары. Два ангела, по сторонам Св. Троицы, осеняют её золотыми рипидами.

 Кроме указанных двух мозаических изображений на восточной стене собора, важны ещё два мозаических изображения, представляющие в совокупности Благовещение Пресвятой Богородицы. Изображение Пресвятой Девы Марии помещено на юго-восточном подпоре главного купола, а изображение Архангела Гавриила – на северо-восточной.

Возобновлённую ещё в семнадцатом веке, на месте древнего храма Петром Могилою, нынешнюю Десятинную церковь, начали перестраивать в 1828 году и окончили в 1842 году. Храм этот не имеет, однако же, ничего общего с древним храмом: даже часть основания древнего храма при постройке нового, была выкопана из земли и заменена новым фундаментом. От древнего храма уцелели: а) часть греческой подписи, отысканной в развалинах храма и вставленной, ни весть почему, в южную стену новой церкви и б) перед престолом и на горном месте остатки мозаического пола, отрытые под грудами камней и мусора, оставшиеся от Владимирова храма. Другие остатки храма, также не представляющие ничего особенного, извлечённые из развалин, все собраны в небольшом шкафу внутри нового храма.

Церковь Рождественская, отстроенная Петром Могилой из остатков Десятинной	Церковь Андрея Первозванного. Десятинная церковь	Фото FAVOR на Яндекс.Фотках
	Андреевский и Воздвиженка Фото panoramakiev из альбома «Киев весений» на Яндекс.Фотках

Более отрадное впечатление производит другой храм – в честь Апостола Андрея Первозванного. Храм построен в царствование императрицы Елисаветы Петровны (1744гю) по плану знаменитого Растрелли, и стоит на горе, возвышающейся на сорок две сажени над уровнем Днепра. Издали, особенно в туманные осенние дни, этот прекрасный и лёгкий храм кажется как бы висящем в воздухе над киевским Подолом… К храму ведёт широкая чугунная лестница в 53 ступени, разделённая тремя площадками. Вокруг храма устроена прекрасная терраса, окружённая лёгкою решёткою. Вид с этой террасы – изумительный: у зрителя весь Подол как на ладони, а затем сверкающий Днепр с его излучистыми рукавами и с Чортороем, а далее – необъятный простор холмов и полей прибрежных лугов до самого впадения в Днепр Десны. Между лугами и рощами разбросаны селения, с церквями и белеющими домиками, с тёмно-синею каймою лесов на горизонте. К северу возвышаются киевские горы: Киселёвка и Щекавица, позади которых так же синеет лес и горизонт замыкается холмами, на которых лежит древний Вышгород.

Киев. Общий вид Подола	Урочище Щекавицы и кладбище	Щекавицкая кладбищенская церковь

Наряду с вышеуказанными святынями, богомольцы, посещающие Киев, обязательно осматривают ещё Крещатицкий памятник и памятник св. Владимира В глубокой впадине, между Государственным садом и уступом горы, по которому теперь пролегает дорога с Печерска на Подол, издавна протекал источник, известный под именем Крещатик или Крещатицкого источника. Он впадал в Почайну, вливавшуюся в Днепр и теперь давно уже исчезнувшею, вследствие усиленной и разрушительной работы Днепра, постоянно подмывающего киевские берега. Предание указывает на этот источник, как на место крещения сыновей Владимира. Источник этот уже в семнадцатом веке слыл под названием Святого места, и на нём искони стояла деревянная часовня, при которой дважды в году происходило освящение источника.

Не мешает заметить, что в этом ущелье, до начала нынешнего столетия, был лес, и вековые деревья росли кругом источника по крутым горным обрывам; между же деревьями лепились кое-как убогие лачужки. В 1802 году киевлянам пришла мысль построить – построить близь источника довольно безобразный кирпичный памятник, которому был придан вид Тосканского ордена, поставленный на арке, воздвигнутой под бассейном, в котором были собраны воды Крещатицкого источника. На выступах нижней части колонны помещены доски с надписями; на одной значиться: «Святому Владимиру, просветителю России». На другой: «Усердием киевского гражданства за утверждение прав древния сея столицы Всероссийским императором Александром Первым. 1802 года, сентября 15 дня». Капитель колонны увенчана жестяною вазою с сияющей на ней крестом. Чрезвычайно любопытно, что этот памятник был, воздвигнут действительно «усердием граждан», которые, кажется, даже не испросили на это разрешения высшего начальства. По крайней мере, достоверно известно, что император Александр Первый узнал об этом памятнике через два месяца после его открытия, и явно выразил своё неудовольствие тогдашнему киевскому губернатору, Фелису, который вскоре был замещён другим лицом.

Император Николай Первый воздвиг, близь того же места, памятник, более достойный такого великого события, как крещение русского народа. В 1849 году Крещатицкой (иначе Александровской) горе был придан её нынешний вид, а в 1853 году воздвигнут новый памятник св. Владимиру. Памятник состоит из призматического восьмистороннего пьедестала, в готическом вкусе, поставленного на ступени, окружённые столбиками. И пьедестал, и ступени, и столбики – всё чугунное. На пьедестал утверждена бронзовая статуя, изображающая св. Владимира, а на восточной стороне пьедестала прикреплён бронзовый барельеф, на котором представлено в лицах крещение Руси. Св. Равноапостольный князь Владимир представлен в молящемся положении; лицо его обращено к Днепру, на берегу которого совершилось крещение русского народа. В правой руке он держит четырехконечный крест, вышиною гораздо больше своего роста (высота статуи 2сажени), а в левой руке великокняжескую шапку. Статуя, превосходная по отливке, по изяществу и чистоте в отделке деталей, принадлежит к лучшим произведениям барона Клодта.

Киевская дума

Каждый, кто после Печерска направится на Крещатик, это Невский проспект Киева, - может подумать, что попал в совершенно новый город, даже город не русский, а западноевропейский. Великолепные здания, прекрасные мостовые, богатейшие магазины, широкие тротуары, зеркальные стёкла окон. Ярко освещённые, толпы гуляющих и масса блестящих экипажей – всё это ясно указывает, что у Киева, кроме его давно минувшего знаменательного прошлого, есть и живое настоящее. Это настолько полно такою кипучею и разнообразною деятельностью, что и в будущем обещает широкое и многостороннее развитие всей той местности, для которой Киев служит центром, притом не только торговым и промышленным, но и культурным.

Промышленность в Киеве довольно разнообразна. Благодатная киевская почва, на которой так превосходно садятся всевозможные плоды, ягоды и овощи, много способствует тому, чтобы садоводство и огородничество занимало значительную часть киевского населения. Киев исстари славится своими способами заготовления сухих фруктов впрок, своими вареньями и наливками, и слава эта успела, распространится так широко, что название киевского варенья и киевской наливки, стало нарицательным именем всего хорошего, что может быть произведено в этом роде.

Кроме садоводства и огородничества, многие из киевских граждан, живущих по окраинам города, снимают подгородные земли под пашню, и сами занимаются земледелием. Значительная часть киевских мещан, кроме мелких ремёсел и промыслов, занимается в городе извозом, работами на фабриках, которых в Киеве довольно много, а в летние месяцы работами на пристани, на которой ежегодно грузится более 1.000,000 пудов, а разгружается и перегружается более 3.000,000 пудов различного товара.

Вообще говоря, Киев, благодаря своему положению при удобном водном пути, служит складочным местом и передаточным пунктом для различных произведений окружных губерний.

Вся торговля Киева, мелкая и крупная, находится в руках евреев, издавна уже захвативших в свои руки торговую и промышленную деятельность Юго-Запада, и окруживших Киев, равно, как и все другие города Киевской, Черниговской, Волынской и Подольской губерний непроницаемою стеною своих неустанных агентов, скупщиков и кулаков всякого рода. Вот почему, не только в магазинах киевских, но даже и на тех шести базарах, которые снабжают город живностью и провизией всякого рода, решительно нет подгородных сельчан, а все евреи и евреи, несмотря на то, что жизненные продукты привозятся в Киев из окрестностей, а сено, овёс, дрова, зелень, овощи и птицы – привозятся даже из черниговской губернии, арбузы из Черкасского, а лук из Радомысльского уезда Киевской губернии. Точно также заметно преобладание еврейского элемента на киевских ярмарках, которые бывают здесь пять раз в году: Крещенская (с 15 января по 1-ое февраля), на первой неделе поста, 9 мая, в Духов день, и с 15-го июня по 1-ое июля. Все эти ярмарки по оборотам своим ничтожны, и даже наиболее важная из них, Крещенская, начинает более и более утрачивать своё значение, хотя прежде обороты этой ярмарки доходили до 1.000,000 рублей.

Если важно торговое и промышленное значение Киева, то ещё важнее его значение, как центра, в котором воспитывается всё местное юношество, все молодые силы нашего юго-западного края. В Киеве, как центре просвещения края, находится учебный округ, и постоянно живёт попечитель. Число учебных заведений довольно значительно, хотя и не вполне удовлетворяет местным потребностям.

Но зато и университет, и гимназии в Киеве имеют свою историю, довольно поучительною и притом тесно связанную с политическою историею нашего Юго-Запада. Польское дворянство, долго преобладавшее здесь в среде местного населения и много жертвовавшее на поддержку своих старинных коллегий и школ, не могло смотреть равнодушно на то приравнивание, которое вносил в школьное образование устав гимназий. Стремясь отделиться от общего течения в том образовании, которое юношество должно было получать в средних учебных заведениях, дворянство Киевской губернии пожертвовало в 1805 г. особый капитал, свыше 450,000 ассигнациями, на содержание киевской гимназии и некоторых уездных училищ, с тем, чтобы курс гимназии был значительно пополнен и расширен новыми предметами.

Действительно, в 1811 году был дарован киевской гимназии устав с особыми правами и преимуществами. Самая гимназия открыта в январе 1812 года, и как в уставе, так и на печати названа «киевскою высшею гимназиею» Эта гимназия состояла из одного приготовительного класса и четырёх высших; в каждом классе прилежные ученики должны были находиться по одному году. Ученики последнего класса подвергались экзамену и «достойнейшие» из них получали звание «действительнаго студента», которое совершенно сравнено было в правах со званием студента университетского. Такое исключительное положение киевской высшей гимназии могло, конечно, продолжаться только до тех пор, пока в Киеве не было университета; но с 1834 года высшая гимназия была преобразована в губернскую и названа первой, так как значительный прилив учащихся уже и тогда побудил к учреждению ещё одной, второй гимназии. Первая гимназия помещается в настоящее время (с 1857 года) на углу Владимирской улицы и университетского бульвара, в великолепном каменном здании, с четырехэтажным главным корпусом и трехэтажным боковым. Близь первой гимназии помещается и вторая, на том же университетском бульваре. Две остальные гимназии явились весьма недавно и были вызваны быстро возрастающими потребностями населения в средних учебных заведениях.

Киевский университет получил начало в 1833 году и был основан отчасти на капиталы, пожертвованные дворянством Киевской, Подольской и Волынской губерниями, отчасти на средства данных казною и известным богачом Демидовым. 15 июля 1834 года, университет был торжественно открыт и, пока строилось здание для него, лекции читались в отдельных наёмных помещениях. Сначала университет состоял только из трёх факультетов: философского, математического и юридического; с 1841 года введён и медицинский факультет, который должен был заменить собою закрытую в Вильне медико-хирургическую академию. Здание университета заложено в 1837 году, окончено было в 1842г.; оно весьма обширно и удобно, хотя не отличается изяществом архитектуры, но зато построено чрезвычайно прочно. Говорят, что постройка эта стоила громадных денег… К северу от университета расположено прекрасное здание анатомического театра, а на юго-запад от университета в 1845 году воздвигнута обсерватория, снабжённая прекрасными инструментами. Библиотека университета заключает в себе около 80,000 разных сочинений и обладает множеством библиографических драгоценностей и редкостей.

При университете собирается историческое «Общество Нестора-Летописца», которое вызвано было к жизни в последние годы, и «музей древностей» церковных и гражданских, который был учреждён при университете св. Владимира ещё в 1837 году, с целью собирания в нём местных древностей, принадлежащих собственно городу Киеву и его области. Не смотря на то, что в состав музея вошли в разное время многие весьма замечательные предметы как церковного, так и гражданского быта, до сих пор ещё не существует никакого печатного описания их, и древности, вошедшие в состав музея, могут быть доступны только тому, кто, посетив Киев, захочет сам с ними лично ознакомиться. Между предметами церковного быта особенного внимания заслуживают вещи, отрытые из земли близь Михайлова монастыря киевским мещанином Василием Хорошевским (в 1824 году) и, по всей вероятности, принадлежащие периоду весьма отдалённому, может быть, может быть со времени введения христианства в России. Все они по стилю, и по подписям – византийского происхождения. Из вещей мирских особенно важны золотая монета Владимирова, серебряная монета его же и прекрасно сохранившийся экземпляр «Ярославля серебра», возбудившего столько споров в учёном мире. Кроме монет, есть древнее оружие, кольцо, серьги и другие украшения, запонки, обломки ваз, бляшки с финифтью и разными узорами.

Недалеко от университета, в той же части города, между Крещатиком и Дворцовою частью, находится институт благородных девиц, выстроенный на месте, пожертвованном господином Бегичёвым. Институт был открыт в 1838 году, но то великолепное и огромное здание, в котором он ныне помещается, было окончено постройкою только в 1843 году. Так как институт был назначен с самого основания своего к тому, что бы служить местом для воспитания благородных девиц и русского, и польского происхождения, то в здании института помещаются и православная церковь, и римско-католический костёл. Один золотой крест осеняет обе церкви, устроенные одна над другой: православная вверху, а костёл внизу, под православною церковью.

Кроме указанных уже учёных и учебных заведений, в Киеве существует ещё одно замечательное учреждение, принадлежащее к числу древнейших центров просвещения в России, и могущее гордиться продолжительною и достославною историею своей научной и просветительной деятельности. Мы имеем в виду киевскую духовную академию. Начало этому духовно-учебному заведению было положено в конце шестнадцатого века, в знаменательную эпоху, когда необходимость борьбы с иезуитами и униею пробудила православных от долгого сна и застоя и вынудила взяться за могущественное оружие слова. Тогда на всём Западе и Юго-Западе, в Литве и в Южной Руси, православные сплотились в братства и, благодаря этим братствам, завелись первые школы и типографии. В период этого сильного и вполне народного движения, по благославлению константинопольского патриарха Иеримии Второго, возникло (около 1590 года) и киевское братство, а затем – братческая школа и коллегия, в стенах братского монастыря. Существование школы было самое бедственное. Нескончаемая борьба с иезуитами, последовательное разорение и выжигание дотла всего, что накоплялось тяжким трудом братчиков – вот в чём состоит, собственно, весь первый период существования школы. Наконец, в 1622 году лихой гетман Конашевич Сагайдачный восстановляет на свои средства трижды разрушенную школу, а в 1629 году после долгих трудов и усилий, православному братству удаётся поставить свою школу под покровительство короля Сигизмунда Третьего. Счастье как будто начало улыбаться ей, и судьба послала школе, в лице знаменитого Петра Могилы, высокого покровителя и щедрого благодетеля. Этому делу он посвящает свою жизнь и завещает после смерти всё своё, весьма значительное, состояние. Но после смерти Петра Могилы (1647 г.) опять наступают чёрные дни. Во время борьбы Хмельницкого за независимость Малороссии, братческая Могилянская школа опять терпит страшное крушение. В 1651 году поляки овладели Киевом и выжгли дотла и братческий монастырь, и всё, что создано было трудами и иждивением Петра Могилы!..

Только с 1703 года, после того как император Пётр Первый принял школу Петра Могилы под своё покровительство, возведя её до значения академии, начался, наконец, для неё новый и более спокойный период, в течении которого, наконец, деятельность академии была обеспечена от всяких внешних бедствий и треволнений. С этого времени, покровительствуемый русскими государями, этот рассадник науки стал, последовательно, любимым детищем всех выдающихся деятелей из числа киевских митрополитов, и мало-помалу доставил России восемнадцатого века массу почтенных и талантливых тружеников, которыми в течении долгого времени замещались все кафедры архиерейские, все митрополии русские.  

Переходя от учебных заведений и учёных учреждений Киева к другим общественным зданиям его, нельзя не остановиться на здании театра и музыкального училища. Театр в Киеве явился в начале нынешнего века. Нельзя сказать с полною достоверностью, в каком именно году, в 1803 или в 1806году, построен был вблизи нынешнего Александровского спуска первый киевский деревянный театр. Здание было тяжёлое, некрасивое, хотя и довольно изрядно отделанное внутри. Здание было построено на счёт городских сумм, и театр поддерживался городом с похвальною энергиею и щедростью. Но в истории киевского театра вполне повторилась судьба многих киевских учреждений – отразились те колебания, которые так пагубно не раз отзывались на лучших киевских начинаниях… Сначала на сцене киевского театра играла труппа актёров из крепостных, потешая публику пьесами, заимствованными из малороссийского репертуара. Позднее, во время преобладании польского элемента в киевском населении, театр перешёл в исключительное ведение польских предпринимателей, и странствующие труппы польских актёров выступали на сцене киевского театра во время контрактов. Затем, по мере восстановления русских начал в управлении краем, преобладание на киевской сцене оказалось на стороне русских странствующих трупп, и только с 1835 года при киевском театре учреждена постоянная русская труппа. Представления этой труппы продолжались ещё лет двадцать в старом деревянном здании, которое разобрано было в 50-х годах, когда явился в Киев новый, обширный и прекрасный каменный театр (1856 год). На месте старого деревянного театра находится сейчас одна из лучших киевских гостиниц, Европейская.

Новый каменный театр воздвигнут в лучшей части города, на Старом Киеве, между университетом, первою гимназиею и Золотыми воротами. Здание выполнено по чертежам известного академика - архитектора Штрома и стоило городу 130,000 рублей серебром; оно вмещает в себя до тысячи человек.

Что касается музыкального училища, то оно принадлежит к самым молодым учреждениям киевских. Существованием своим оно обязано настойчивой и неутомимой энергии Кологривова, который исхлопотал и разрешение на устройство училища, суммы на содержание его. Впоследствии училище было принято под высокое покровительство Её Императорского Высочества Великой княгини Елены Павловны, которая пожертвовала в пользу нового учреждения 5,000 рублей серебром. В настоящее время училище имеет свой дом, дело идёт хорошо и приносит большую пользу.

Переходя от Киева к его окрестностям, приходиться сказать, что эти последние не уступают Киеву ни в красоте, ни в разнообразии местностей, так как весь киевский уезд имеет волнообразную поверхность, пересечённую камнями и оврагами. В числе ближайших к Киеву прелестных уголков отметим уединённый Выдубицкий монастырь; из числа отдалённых окрестностей заслуживает особенного внимания Межигорье, близь Вышгорода.

Выдубицкий монастырь лежит версты на две ниже Печерска, под самым Днепром, среди прелестной долины, между горными возвышенностями, покрытые лесом. Летопись отмечает постройку Выдубицкого монастыря в конце одиннадцатого века, а отдельное предание глубокой дохристианской старины связывает название монастыря с названием урочища, к которому будто бы пытался пристать истукан Перун, сверженный в Киеве с холма в реку. Язычники радовались его прибытию к их берегу и кричали своему поверженному богу: «выдыбай, боже, выдыбай» (то есть выходи из воды)! Ревностные же христиане оттолкнули истукана от берега и в насмешку над тёмными собратьями своими, назвали то место Выдубичами. В этих то Выдубичах и основался в конце одиннадцатого века маленький монастырь, который впоследствии постепенно возрастал, богател, терпел разорение и невзгоды всякого рода. Только он успел, было несколько оправиться к половине шестнадцатого века, как наступили тяжкие времена унии, и Выдубицкий монастырь, наряду с другими киевскими монастырями, так же принявший участие в движении против унии, подвергся от униатов страшному погрому.

В семнадцатом веке, знаменитый Пётр Могила многократно обращался к милосердию русских царей с просительными грамотами о помощи, которую необходимо оказывать киевским церквям и монастырям, и указывал на их тяжкое, бедственное положение. В одной из таких грамот говориться, между прочим, о том, в древней церкви Св. Михаила (в Выдубицком монастыре) пол весь и верх каменный разрушен и даже каменной грады у монастыря не имеется никакой. Особенно любопытно упоминание о верхе церковном, т.е. о сводах храма… Эти своды, устоявшие в течении нескольких столетий, разрушились через тридцать лет, после поступления монастыря во власть униатов.

В числе благотворителей, помогавших древнему Выдубицкому монастырю, подниматься из развалин и оправляться от погромов, перенесённых во время унии, мы находим рядом с именами русских царей, имена знаменитых гетманов малороссийских – Богдана хмельницкого, Петра Дорошенка и Ивана Мазепы. На стене монастырской трапезной, над входными дверями, и теперь ещё можно увидеть лепной герб казацкого полковника Миклашевского,.. «известного своими подвигами и ненавистью к нему Мазепы». Иждивением этого Миклашевского воздвигнута сама трапезная и обновлены храмы монастырские. В зале настоятельского дома храниться и большой старинный портрет его, вместе с другими портретами настоятелей Выдубицкого монастыря, на которых видим различные атрибуты: оружие, гербы и средневековые подписи – напоминание о мирском величии иноков прежде вступления их в обитель.

Ризница монастыря очень небогата древностями. Из достопримечательностей обители отметим только чрезвычайно курьёзный по работе иконостас трапезной церкви, вырезанный в виде родословного древа, среди ветвей которого изображены ветхозаветные праотцы Господа Нашего Иисуса Христа, по плоти; все они изображены возлежащими, а посреди них; под царскими вратами Дева Мария с Предвечным Младенцем.

В настоящее время монастырь вполне обеспечен во всех своих нуждах и не вынужден вести никакой борьбы ни с кем за своё существование и духовную независимость. Единственным неопасным врагом обители остаётся старый и сердитый Днепр, который продолжает постоянно подмывать и обрушивать монастырский берег, угрожая древнему храму Св. Михаила и вынуждая отцов архимандритов к постоянной борьбе со стихиею, к постоянным работам над укреплением монастырского берега.

Один из местных киевских писателей и весьма известных любителей киевской старины, М. А. Максимович, очень верно передаёт то впечатление, которое выносит каждый посетитель Выдубицкого монастыря. «Не спускаясь ещё в самый монастырь» - говорит М. А, Максимович – «можно поворотить направо, пройти на возвышение, которое поднялось над монастырём с полуденной его стороны, и которое, по своей ровной вершине, особенно благоприятно для прогулки. Длинный ровный хребет возвышения, круто спускаясь с обеих боков, оканчивается ещё большею крутизною над Днепром. Дерева и кустарники, растущие на сем месте, заслонили собою Киев и всё, что простирается отсюда на север. Зато, какой то особенный простор души даёт это место, когда, отдыхая на нём, заглядишься на гряду возвышений, идущих на полдень, по которому течёт много разливный Днепр, далеко уносящий за собою ваши мысли. Особенно хорошо здесь весною, когда Днепровские волны разольются, как синее море, и полуденный ветер навевает такую животворную свежесть, что и давно отжившая старина как будто молодеет в нашей памяти…» «Выдубицким монастырём» - как замечает почтеннейший М. А. Максимович в конце своей статьи – «заканчивается великая панорама, которая образуется длинным рядом живописных возвышений и долин, служащих подножием первопрестольному городу России».

Очевидно, чувства старого киевлянина разделял и покойный К.Д. Ушинский, известный всей России своими педагогическими трудами. Ещё при жизни он завещал своей семье, чтобы его похоронили в Выдубицком монастыре. Там и покоится он на прекрасном кладбище обители, под тенью высокого, трепетолистного явора. Туда приходят поклониться его праху тысячи учеников, воспитанных на его Родном Слове и Детском Мире.

Подобно Выдубицкому монастырю и Межигорье, одно из прелестнейших урочищ близь Киева, лежит невдалеке от Днепра в глубокой прибрежной долине, поросшей лесом. Межигорье расположено в четырёх верстах от Вышгорода и в восемнадцати верстах на север от Киева-Подола. В этой местности построен был в конце четырнадцатого века монастырь Межигорский, или как его называли, обитель «Межигорского спаса», от древней церкви Белого Спаса, по преданию, будто бы построенной ещё Андреем Боголюбским. История монастыря, между началом шестнадцатого века и концом семнадцатого, представляет живую и яркую страницу в истории борьбы разнородных и разноплемённых элементов, которая так страшно кипела и пылала в этот период на нашем горизонте. В начале шестнадцатого века, мы видим и монастырь богатым, владеющий обширными имениями и угодьями, видим его под защитою королей польских и под великим покровительством магнатов, проживающих на Волыни и в Киевской области. Затем начинается борьба православной Малороссии с униею, страшные казацкие войны разыгрываются во всей степи, выражая негодование народа, угнетаемого в своих самых дорогих, самых сокровенных верованиях. В 1592 году, казаки бурным потоком ворвались в Межигорский монастырь, убили игумена, избили братию, ограбили кельи монастырские, сорвали и втоптали в грязь хранившиеся в монастырской церкви универсалы королей польских и жалованные грамоты усердных жертвователей… Затем после бесплодной борьбы со стороны православных, уния торжествует и Межигорская обитель терпит в свою очередь от неё крайнее разорение и поношение. Только после того, как цари московские приняли несчастную Малороссию под свою «высокую руку» и весь край стал дышать свободнее, стала мало-помалу оправляться и Межигорская обитель. Вновь потекли сюда пожертвования, вновь стали стекаться иноки и богомольцы и слава монастыря стала быстро возрастать. Когда, например, в 1672 году, запорожцы отправили в Москву посольство для переговоров о принятии ими подданства России, они одновременно послали своих выборных и в Межигорский монастырь, предлагая настоятелем его считать обитель войсковою обителью войска запорожского, с тем, чтобы монастырь посылал постоянно своих иноков священнослужителей в Сечевую церковь, и принял в своё заведование войсковой госпиталь, для содержания в нём нищих, калек и увеченных, из числа запорожцев, на счёт самой Сечи. В возмездие за эти услуги, Сечь обязывалась быть постоянною подпориею (приходом) Межигорской обители и ктитором её. Соглашение состоялось; госпиталь немедленно был устроен в Межигории и с этого времени запорожцы до самого конца Сечи принимали у себя духовенство только из Межигорской обители. Между Сечею и Межигорьем устанавливается мало-помалу неразрывная связь. «Монастырь Межигорский» - по очень меткому замечанию одного бытописателя этой обители – выдвигается в общественном мнении, как религиозный центр всего казачества, как предстатель пред Богом за грешную душу казацкую, переполненную прегрешениями в бесплодной отваге и широкой воле, чуждых остальному населению. Каждый казак считает долгом своим хоть раз в жизни поклониться Спасу Межигорскому. !670-1700 годы были для Межигорья временем наибольшей славы, а вместе – и временем наибольших пожертвований. Акты, которыми поклонники закрепляли за ним свои приношения, передают со всею неподдельностью это благоговение к нему казачества. Многие запорожцы, покидая свою разгульную жизнь, приходили сюда и, после целой эпопеи подвигов и приключений, вступали в ряды «Христова воинства».

При Петре, во время той опалы, которой справедливо подверглись от него запорожцы, связи монастыря с Сечею пошатнулись и не возобновлялись более в прежнем виде. Обитель окончательно пришла в упадок около половины восемнадцатого века; в довершение же всего в 1787 году страшный пожар истребил её до тла! Братия разбрелась по другим монастырям, и обитель не возобновлялась до 1860 года.

На месте обители, в царствование императора Павла, явилась казённая фабрика фарфоровых изделий, так как близь Межигорска была открыта фарфоровая и фаянсовая глина. Фабрика просуществовала почти полвека, принесши казне громадные убытки и обогатив только тех немцев-управляющих, которые сумели из фарфоровой глины создать себе превосходно обеспеченные места, бесконечные доходы… Наконец, в начале царствования в Бозе почившего императора Александра Второго, фабрика прекратила своё существование и на месте её восстал из развалин некогда славный монастырь Межигорский, но уже в виде небольшой, бедной обители, ограниченной в своих скудных средствах и подчинённой ведению Киево-Печерской лавры.

Собственно говоря, только со времени перехода Киева к России и начинается история города, в смысле постепенного расширения, украшения его и улучшений городского быта. Даже при русских воеводах Киев всё ещё продолжал быть городом бедным и грязным. Старый Киев был весь обнесён высокими земляными валами, а потом окопан рвом и ограждён деревянною стеною с башнями. Но уже со времени Петра и основания им Киевской крепости, город стал более возрастать, и затем в течении восемнадцатого и девятнадцатого века, поочерёдно видел в стенах своих почти всех русских царей и цариц, которые, приезжая поклониться Киевским святыням, в тоже время, при каждом приезде своём, даровали городу новые права, улучшившие материальное положение граждан, и обогащали киевские церкви и монастыри своими щедрыми вкладами. Императрица Елизавета Петровна, при посещении ею Киева, так пленилась этим городом, что приказала выстроить в нём дворец и около дворца развести сад (нынешний Царский).

Доктор медицины, Иоанн Лерже, очевидец страшных бедствий морового поветрия в Киеве, в 1770 году, оставил нам в дневнике весьма любопытное описание этого Елизаветинского дворца, в котором вероятно потом, при проезде, останавливались все особы императорской фамилии (до 20-х годов нынешнего столетия), при их проезде через Киев.

«В конце Печерского предместья» - пишет господин Лерже, - находится по причине глубокого буерака или долины, узкая дорога (Крещатицкая); но ея нельзя миновать, потому что она собою соединяет все три города. Коль скоро поднимешься по ней, то увидишь площадь, с полверсты величиною, и на ней великий и красивый императорский дворец, на каменном фундаменте, выстроенный по повелению императрицы Елизаветы; позади этого дворца разведён прекрасный сад, в верхней части коего находятся аллеи; потом должно по многим ступеням спустится вниз, до двух оранжерей виноградника. Здесь великое множество плодовитых деревьев. К концу сада опять поднимаешься на гору, с которой виден весь Подол. Сад этот есть почти единственное во всём городе гуляние для горожан».

В 1870 году, Киев принимал другого высокого гостя, императора австрийского Иосифа Второго, инкогнито путешествовавшего по России, под именем графа Фалькенштейна, а потому, а потому и не принявшего никаких торжественных встреч и оваций. Но тем блистательнее были приёмы и встречи, устроенные киевлянами наследнику престола, великому князю Павлу Петровичу, в 1781 году, проезжавшему с супругою своею за границу, и затем, в 1787 году, императрице Екатерине Второй, во время её знаменитого путешествия по России.

Ко времени приезда императрицы, в городе не только были сделаны чрезвычайно оригинальные и затейливые приготовления, но и со всех концов юго-западного края съехались все богатейшие польские магнаты, желавшие засвидетельствовать государыне свои верноподданнические чувства. Каждый из них приехал в сопровождении огромнейшей свиты в сто и даже двести человек, со своими оркестрами, гайдуками, псарнями и собаками. Блестящая свита, шпалеры войск и горожан, пушечная пальба и колокольный звон, триумфальные арки и громкая музыка, яркое и разнообразное освещение города, - всё было, конечно, пущено в ход, чтобы высказать государыне радость встречающего её киевского населения. Но и сверх этой обыденной обстановки всяких торжественных встреч, происходивших когда бы то ни было, в описываемой нами встречи императрицы Екатерины киевлянами было несколько чрезвычайно оригинальных черт, достойных упоминания. На огромной площади перед Печерскою крепостью, у триумфальных ворот, государыню встретил губернатор, все высшие чиновники присутственных мест, дворянство и землевладельцы. Здесь же находились и женщины, и девицы мещанского и купеческого состояния. У каждой из них было по корзине с цветами, коими они устилали путь императрицы; а всех было женщин собрано до 300. На куртаге, в приёмных покоях императрицы, в один из первых дней её пребывания, присутствовали многие из киевских горожан, в том числе три армянина в платьях их покрова. Бал открыт был полонезом; затем танцевали кадрили, менуэты и один раз казачка.

Два дня сряду были богатейшие празднества у графа Румянцева. Фейерверк, сожжённый на одном из них, обошёлся в 10-15,000 рублей. Затем в маскараде у графа, к которому допускались лица не ниже бригадирского чина, весь генералитет встретил государыню на парадном крыльце, «в чёрных, розовых и ореховых епанчах без масок». Сама государыня была в женском кирасирском мундире.

Наконец, 11-го апреля государыня удостоила своим посещением Подол, где в здании магистрата общество купцов и мещан киевских имело счастие угостить государыню обедом. От дворца на Подол государыню провожала почётная свита из выборных молодых мещан, «особенно на такой случай назначенных в богатом уборе и на хороших лошадях, а пешие со всеми цехами и знаками стояли по обе стороны улицы шпалерою». Студенты же Киево-Братского монастыря стояли рядами на улице, около монастырской стены, и «со знаками в руках стоя пели, во время проезда государыни, концерт».

Посещение Екатериною Киева и её, почти 3-х месячное пребывание в нём, послужили к великой пользе города. Не говоря уже о тех милостях и крупных материальных пожертвованиях, которые щедро пролились на киевлян, на церкви и монастыри киевские, самым важным последствием пребывания императрицы в Киеве было то, что ею был здесь утверждён первый правильный план города, составленный генералом Миллером.

К сожалению последняя страница очерка безжалостно уничтожена временем...

источник информации